Скандалы в фандоме редко начинаются совсем уж на пустом месте, и добрая половина связана с плагиатом. По этой причине редакция «Ежедневного пророка» предлагает свести всю (или почти всю) спорную терминологию к общему знаменателю. Автор статьи ни в коей мере не считает, что эта терминология применима в любом отдельно взятом случае. Напротив, только исходя из постулата, что оппоненты желают достигнуть взаимопонимания и истины, можно обращать внимание на такие нюансы. Если же плагиат является лишь поводом для скандала, то автор настоятельно просит не использовать его классификацию в качестве аргумента, ведь статья преследует исключительно мирные цели.

Итак, перефразируя известное выражение «фандом многообразен, но это всего лишь фандом», начнем с того, с кого начинают все. Как, вы еще не догадались? Как и все, мы начнем с Проппа.

Итак, вздохните глубже. Всё, что вы пишете – уже есть. Никто иной, как злой волшебник В.Я. Пропп, препарируя сказку в своей известной «Морфологии», определил, что всего сюжетов существует конечное количество и мало того, еще и описал их. Разумеется, можно сказать, что фанфикшн – не сказка, особенно NC-17, 21 и «столько не живут». Однако первоосновой по-прежнему является сказка, а что касается эНЦе, то тут мы могли бы обратиться к неадаптированным русским народным сказкам... однако рейтинг данной статьи не позволяет нам этого сделать.

Вот тут-то, прямо из «Морфологии» Проппа и возникает первый наш термин - преемственность. Раз всё, что можно написать, уже когда-то написано с точки зрения сюжета, то, используя его, вы так или иначе повторяете чей-то, вероятно, удачный, путь. В зависимости от того, насколько ваш путь удачен по сравнению с тем, кто писал это раньше, различается вероятность популярности вашего личного текста.

Весь сюжет складывается из карт. «Герой был не прав», «Герой пострадал через это», «Герой помог», «Герой получил помощь в ответ» и многих других. Можно, разумеется, просмотреть все сюжеты и не согласиться с тем, что ваш повторяет их, потому что герой сначала получил помощь, а потом помог, или помог два раза. Но, поверьте, это не меняет сути. Позавидуем древним грекам – они могли быть практически уверены, что пишут что-то новое (хотя уже у Эсхила, Софокла и Еврипида встречаются трагедии на одни и те же сюжеты), и пойдем дальше.

Преемственность не всегда смешивалась с плагиатом и грязью, раньше она занимала достойное место в литературе. Переводные сказки, половина текстов Пушкина, «Леди Макбет Мценского уезда» Лескова, «Волшебник изумрудного города» Волкова – никому и в голову не приходило назвать это плагиатом, всем было достаточно того, что автор так или иначе намекает на источник или открыто указывает его. Изобретать велосипед, нагромождать формы и краски, чтобы сюжет хотя бы внешне перестал быть тем, чем он является, стало модно гораздо позже.

Но вернемся к леди Макбет. «Леди Макбет» Шекспира прижилась на благодатной почве Мценского уезда, и это уже не только преемственность. Пожалуй, вот тут мы видим один из ярких примеров кроссовера. В целом кроссовер – понятие довольно расплывчатое, он может быть стилистическим, сюжетным и пр. Часто используется перенос персонажей одного мира в мир им чуждый. Если оба мира хорошо известны читателю, то получается отличное художественное средство, если известен только один текст, то половина смысла безвозвратно теряется. В этом опасность любых кроссоверов. Автор, рассчитывающий на отзывы, а не пишущий только для своего удовольствия, должен объективно оценивать свою аудиторию, если он думает писать кроссовер с альтернативным миром.

Стилистические кроссоверы интереснее писать, но их еще чаще путают с плагиатом и нежеланием автора «хоть немного подумать самому». Пожалуй, для решения этой проблемы можно только сузить рамки термина «плагиат». А еще лучше – не рассчитывать на небольшую аудиторию, способную самостоятельно оценить игру со стилем, миром или характерами определенных авторов, помимо каноничных для данного фандома, а использовать только самых популярных и никогда не забывать проставлять их всех в шапке.

Но тонкости восприятия аудиторией текста, её начитанность и подготовленность приводят нас к другой проблеме – прецедентный текст. Возьмем определение, данное Брагой: «Прецедентные тексты зафиксированы в сознании носителей языка и являют собой готовые интеллектуально-эмоциональные блоки, стереотипы, марки для сравнения, которые помогают человеку ориентироваться в ментальном и вербальном пространстве». Прецедентный текст – очень интересный феномен, особенно из-за того, что уровень образованности, культуры и начитанности у всех разный.

Приведем пример. Фраза «Откуда зайчишки?» у человека, знакомого с творчеством Некрасова, вызовет узнавание.

Текст имеет мало общего с источником по виду, но сам процесс узнавания обычно вызывает у читателя определенные эмоции. Нередко использование тех или иных прецедентных текстов, особенно в заголовках, призвано вызывать конкретные эмоции и ассоциации, однако часто это происходит спонтанно. Использование этого элемента может быть и обратным – когда продолжение или, в случае прецедентики в названии, сам текст, – говорит о противоположном. В данном случае мы можем наблюдать эффект фрустрации или, проще говоря, облома.

Пример: «Дедка за репку, бабка за дедку – вытянули репку!». Подсознательно читатель, знакомый с русским народным фольклором, ожидает более длинного списка героев и испытывает некоторое потрясение, которого и добивается автор. Фрустрация широко используется в КВН, юморе, стебе и драбблах. В данном случае она достигается посредством узнавания текста, то есть его прецедентностью для данной аудитории.

И, наконец, плагиат. «Присвоение или использование без разрешения автора и без ссылки на него художественного или научного произведения, а также оглашение изобретения до его оформления без согласия изобретателя», по словарю Ефремовой, дописываю я и ставлю кавычки, тем самым превращая чуть было не свершившийся плагиат в цитирование.

Таким образом, если вы можете быть уверены, что слово, фраза, абзац или целый текст идентичны вашему, но при этом не являются достоянием мирового сообщества («Жили были старик со старухой»), национальной гордостью (первый бал Наташи Ростовой, простите, Гермионы Грейнджер) или фандомной гордостью, оно же чаще всего клише («Гермиона сильно изменилась за лето»), то вы вправе требовать от плагиатора удалить эту фразу, абзац, текст или же проставить в шапке по желанию «Плагиат N», «Вольное цитирование N», «Без/с разрешения N использованы элементы» и пр.

Всё это касается только вашей личной интеллектуальной собственности. Не претендуйте на наследие великих писателей, требуя заменить название «Оскорбление униженных» или хотя бы указать Достоевского в соавторах. Автор всего-навсего использует прецедентный текст и надеется на то, что аудитория и без указания авторства узнает великого писателя, а вот чрезмерное увлечение первоисточниками может привести к вам крайне начитанных критиков, которые потребуют восстановить цепочку вплоть до Месопотамии или Древней Греции.

Будьте терпимее друг к другу, помните: всех вас, авторов фандома, связывает одно – дисклаймер, в котором стоит «Все принадлежит Роулинг».

Примечание: Хочется обратить внимание читателей, что автор статьи взял на себя смелость не распространяться о других понятиях, относящихся к данному вопросу, как то архетип, метатекст и интертекстуальность. Всё это можно прочитать и сравнить с тем, что происходит в фанфикшне, самостоятельно.